«ТЕЛО ХРИСТА» — РЕЛИГИОЗНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ИЛИ ПОДОБНАЯ СЕМЬЕ ОБЩИНА?

Когда мы приобретаем такие личные отношения с Богом — через веру в его Сына и принесенную им жертву, мы не остаёмся одинокими. Мы становимся частью «свободного народа», который живет по закону любви, написанному не на скрижалях, а на сердцах. (Иакова 2:8,12; Иеремия 31:3–34; Римлянам 7:6; Евреям 8:10–13.)

Все такие люди составляют «тело Христа» . Между присоединением к этому телу и вступлением в какую-либо религиозную организацию, объединение или церковь, нет ничего общего. Стать частью тела Христа можно только одним способом — через веру. Всякий кто принял Христа своим Главой, становится частью этого тела. (Римлянам 12:4,5; 1 Коринфянам 12:12,13.) Личная, индивидуальная вера каждого соединяет его или ее с Главой, а направляющее руководство Христа становится всегда доступным для них как для отдельных людей. И хотя благодаря совместной вере они составляют одно тело, доступ к Главе этого тела или получение от него руководства не зависят от влияния или посредничества других членов. Ведь «для всякого человека глава — Христос», и через Христа Бог дает «каждому (каждому мужчине и каждой женщине) проявление Духа для общего блага», распределяя «разным людям разные дары по своему усмотрению». (1 Коринфянам 11:3; 12:6–11, Кузнецова.) Существуют «разные дары», «разные виды служения», «разные действия», но «дух один и тот же», «Господь один и тот же» и Бог, совершающий «все действия во всех» — «один и тот же». (1 Коринфянам 12:4–6; 27–31.)

Возможность иметь личные отношения с Богом и Христом подтверждается и другим образом в словах Иисуса, записанных в Евангелии от Иоанна, главе 15. В них он сравнил себя с виноградной лозой, а своих последователей — с ветвями. При этом он не сказал, что он — это корни лозы, а собрание — ее стебель, к которому прикрепляются его последователи. И он не сказал, что жизненно необходимо быть связанным с другими ветвями. Нужно прикрепиться к Христу — к лозе — и к нему одному: именно так достигается их единство. Ведь оставаясь с лозой, они «пребывают в его любви», а любовь и служит той силой, что соединяет и скрепляет их в тело Христа.

Как члены этого тела, мы также «члены друг другу».( Римлянам 12:5, ПЕК.) Христиане представлены в Писании не как члены религиозной системы, а как члены религиозной общины, подобного семье коллектива людей, руководимого главой семьи, Сыном Бога. В Библии эта община иногда прямо называется «семьей», а ее члены — «домочадцами» . Отмечая тот эффект, который благая весть оказала на язычников, открывая им путь к новым отношениям с Богом, апостол написал:
А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою. Ибо Он есть мир наш… дабы из двух [иудеев и язычников] создать в Себе Самом одного нового человека… и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста… Потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе. Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом. (Галатам 6:10, пер. Кузнецовой: «Так вот, пока еще есть время, будем делать всем добро, особенно тем, кого вера сделала одной семьей»; Эфесянам 2:19, пер. Кузнецовой: «Итак, вы больше не чужестранцы и не пришельцы, вы равноправные граждане Божьего народа и Божьи домочадцы [члены Его семьи, СЖ]».)

Действительно, они называются не только «своими» Богу, но и «согражданами» и «народом святым». (Эфесянам 2:19; Евреям 8:11; 1 Петра 2:9.) И может показаться, что эти описания говорят о строгом «организационном» укладе в собрании. Однако, хотя христиане и сравниваются с «народом», никакого акцента на идее земной, видимой организации не делается. Им напоминается, что их «гражданство на небесах», и что им нужно быть подобными людям прошлых времен, которые ожидали «города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» и стремились к «лучшему (отечеству), то есть к небесному». (Филиппийцам 3:20: Евреям 11:8–10, 15, 16.) Все они равные по положению «сограждане», («равноправные граждане», Кузнецова), и у каждого из них единственный правитель — небесный. Они становятся согражданами благодаря тому, что Христос — их Царь. Они не ищут себе какого-либо земного правителя; за законами и указаниями им не нужно обращаться в какой-нибудь руководящий совет, служащий в земной столице — в Иерусалиме, Риме, Бруклине или где-то еще. Канал, который использует Царь — это святой Дух, который направляет, ведет, дает указания. Если бы апостолы хотели особо подчеркнуть организационный аспект, то для этого аналогия с народом подошла бы идеально. Однако в своих писаниях они лишь изредка используют это сравнение, и даже тогда идея организации не является доминирующей. Скорее, наибольшее внимание уделяется отношениям, подобным тем, что существуют в семье. Обращаясь к соверующим, они никогда не называют друг друга «мои сограждане», а постоянно говорят «мои братья». (И хотя совместно они и составляют духовный храм и царственное священство, они не обращаются друг к другу «мой сосвященник» (Эфесянам 2:21, 22; 1 Петра 2:5, 9.)) Они все являются частью Божьего дома, братьями и сестрами в одной семье под руководством Христа. (1 Тимофею 3:15; 2 Тимофею 2:19–21; Евреям 3:6; 1 Петра 4:17.) Христос сам положил основание для такого взгляда:
Он же в ответ сказал им: «Кто моя мать и кто мои братья?» И, окинув взглядом сидящих вокруг него, сказал: «Вот, моя мать и мои братья! Кто исполняет волю Бога, тот мне брат, и сестра, и мать». (Марка 3:33–35.)

В том же духе Павел написал Тимофею:
Старшего строго не укоряй. Но умоляй его, как отца, молодых мужчин — как братьев, женщин, которые старше, — как матерей, молодых — как сестёр, со всей чистотой.(1 Тимофею 5:1, 2.)
Почему же тогда религиозная структура — при наличии столь обширного числа доказательств и оставленного апостолами примера — предпочитает делать главный акцент на организационном укладе, а не на семейных отношениях внутри сообщества? Очевидно, последнее не позволяло бы использовать авторитарный подход. Ведь в этой семье есть только «один Отец, который на небе», и только «один Наставник», «а вы все — братья». (Матфея 23:8, 9, СЖ.)

ХРИСТИАНСКАЯ ЭККЛЕСИЯ В ПЕРВОМ СТОЛЕТИИ

Для описания христиан как коллектива в христианских Писаниях наиболее часто используется греческое слово экклесия, обычно переводимое как «церковь» или «собрание». Интересно отметить, что само по себе это слово выраженного религиозного оттенка не несет. Обычно греки использовали это слово для описания «собрания» горожан, которые встречались для решения жизненно важных гражданских вопросов. В таком обычном, светском, нерелигиозном смысле данное слово употреблено в Деяниях 19:32, 39, 41 для описания наспех созванного собрания серебряных дел мастеров в Эфесе. Очевидно, что само по себе это слово не несет идеи «организации» в смысле структурированного общественного образования, а просто передает идею совместной встречи людей, на которой они рассматривают интересующие их вопросы. Слово экклесия может также описывать самих собравшихся людей. (См., к примеру, обсуждение данного понятия в книге Роберта Бэнкса «Христианская община глазами Павла» [Paul's Idea of Community], с. 34, 35.)

В первом столетии христиане не были прикреплены к местной экклесии, церкви или собранию в смысле формального членства в ней как в религиозной организации. Собираясь с другими, они самим своим приходом на собрание показывали, что являются частью местного «сбора» или «собрания» (экклесии). Побуждение придти на встречу не было навязано им со стороны какого-либо религиозного авторитета. Влекомые зовом благой вести, они приходили на встречу, на которой они не просто делились своими мыслями и взглядами, а слушали исходящие от Бога учения. В течение первого и второго столетий собрания проходили в домах, а не в специальных религиозных строениях. (Ср. Римлянам 16:3–5; 1 Коринфянам 16:19; Колоссянам 4:15; Филимону 2.) Обсуждая то, как Павел в своих ранних посланиях использовал понятие экклесия, исследователь Роберт Бэнкс пишет:
В течение этого периода данное слово никогда не использовалось для описания зданий, в которых собирались христиане. Что бы мы ни рассматривали: будь то собрание лишь нескольких христиан из одного города или же большое собрание всего христианского сообщества [в этом городе], оно проходило в доме одного из членов экклесии, — например, в верхней комнате [Деяния 20:8]. Свидетельства существования специальных зданий для проведения христианских собраний появляются лишь в третьем веке, но даже тогда эти здания строились по образцу обычных комнат, в которых римляне или греки принимали своих гостей.(«Христианская община глазами Павла», с. 41.)

Подобное утверждение мы находим и в труде «The Expositor's Greek Testament»:
Вплоть до третьего столетия мы не находим конкретных доказательств существования специальных церковных зданий, предназначенных для поклонения; все источники указывают на то, что для этой цели использовались личные дома [верующих]. (Т. 4, с. 212 (комментарий на письмо Филимону, стих 2))

Поскольку христиане сами составляли духовное «жилище Бога», им не требовались специальные здания для поклонения ему (да и «жилище» Бога в них не ограничивалось определенными периодами времени или днями недели). Как показывают данные археологических раскопок, дома в те времена очень редко имели комнаты, в которых могло бы собраться более сорока человек (См.: «Христианская община глазами Павла», с. 41, 42; также: St. Paul's Corinth, Texts and Archaeology, Джером Мерфи-О'Коннор (Michael Glazier, Inc., Wilmington, 1983), с. 153–159.), поэтому собрания были сравнительно небольшими. Подобные совместные встречи создавали атмосферу, благоприятствующую развитию родственных чувств. Собрания способствовали укреплению братских уз и чувства единения. С большой охотой приходящие на встречи узнавали друг друга все лучше и лучше, знакомились с нуждами, интересами и тревогами соверующих.

Такая картина может несколько отличаться от того, как большинство людей представляют себе собрание сегодня, и уж точно не соответствует тому, что мы привыкли видеть в церквях. Однако такое понимание слов «собрание» или «церковь» (экклесия) отражает один из самых фундаментальных аспектов христианства. Указывая на это, известный швейцарский ученый Эмиль Брюнер пишет:
Где проповедуется Слово Бога, и где в него верят, где два или три собраны во имя Христа, там и есть Церковь. И что бы другое ни говорилось о ней, главное — в этом. Это утверждение никогда — даже в наши дни — не понималось во всей его революционной силе. Встреча двух или трех должна считаться Церковью, пусть и в несовершенной форме. Когда отец собирает свое семейство и смиренно объясняет им Евангелие, или любой человек от полноты сердца провозглашает слово Бога группе молодежи, это и есть Церковь. А если кто отходит от этого правила, или если кто думает, что для существования настоящей Церкви нужно еще что-то добавить, то он неправильно понял значение самого сердца евангельской Веры. (The Divine Imperative, Эмиль Брюнер (The Westminster Press, Philadelphia, 1937), с. 529.)

Сегодня многие считают, что «нужно еще что-то добавить». Простота ответа не согласуется с их пониманием идеи «собрания». Сегодняшние религии зачастую настаивают на том, что встреча может считаться «настоящим» христианским собранием только в том случае, если она проводится в рамках правил «деноминации» или церковной «организации» (принятых иерархической структурой этой организации). Писание не поддерживает эту точку зрения. Заверение Христа противоречит ей. (Матфея 18:20.) Понятно, что у нас может быть желание собираться и большей группой, нежели просто вдвоем или втроем. Вполне естественно испытывать побуждение расширить круг своего общения. Но слова Христа применимы к встрече «двух или трех» в нисколько не меньшей степени, чем к большим собраниям: «Я посреди них». Добавьте несколько сотен или тысяч человек к собравшимся двум или трем, перенесите место встреч в большое здание, пригласите дюжину назначенных организацией «руководителей» — все это не сделает собрание ни на йоту более «настоящим», чем первоначальное. Единственное, что нужно — это присутствие Главы собрания, Христа.

СОВМЕСТНЫЕ ВСТРЕЧИ, ПОБУЖДАЮЩИЕ К ЛЮБВИ И ДОБРЫМ ДЕЛАМ

Эти факты помогут нам почувствовать и оценить смысл и силу часто приводимых слов:
Будем со вниманием относиться друг ко другу, побуждая друг друга к любви и добрым делам. Не будем пренебрегать возможностью встречаться друг с другом, чем некоторые, к сожалению, пренебрегают. Будем ободрять друг друга, особенно видя, что День уже приближается. (Евреям 10:24, 25, СЖ.)
Христианская свобода не оправдывает эгоистичной, безразличной по отношению к другим жизни. Любовь влечет людей друг к другу: «Сколь ни много нас, во Христе [мы] составляем одно тело и как части его соединены друг с другом». (Римлянам 12:5, перевод под ред. Кулакова.) Ограничивает ли тогда призыв к совместным встречам из вышеприведенного отрывка нашу христианскую свободу? Становимся ли мы снова рабами буквы закона, правил? Напротив, он придает нашей свободе бóльшую значимость, бóльшую ценность.

Когда мы проявляем к другим людям интерес и братскую теплоту, когда заботимся об их духовном росте и стремимся к общению с ними на совместных встречах, это не имеет ничего общего с жестким правилами и накладываемой извне необходимостью соблюдать формальности и дела закона. Ни в Евреям 10:24, 25, ни в других местах Писания не найти жесткого свода правил, регулирующего совместные встречи верующих. (В комментарии на Евреям 10:25 из Expositor's Greek Testament (том IV, с. 347) показано, что автор послания выбрал довольно замысловатое словосочетание эписинагоге эаутон («собирание самих себя») вместо обыкновенного синагоге («собрание») очевидно потому, что последнее «делало бы акцент на здании и формальных аспектах собрания, тогда как эписинагоге эаутон просто указывает на совместную встречу христиан».) Хотя некоторые используют этот стих как своего рода духовную «дубинку», подгоняющую людей к посещению регулярно проводимых собраний, на самом деле такой мысли в нем не содержится. Греческое слово, которое в этом тексте переводится как «оставлять» (или другим синонимом), означает окончательный уход из собрания или решительный отказ вообще приходить на встречи, то есть нечто куда более серьезное, чем просто нерегулярность или временные пропуски в посещении собраний. (Сравните использование этого слова в Матфея 27:46; 2 Коринфянам 4:9.)

Также нигде в Писании не говорится о том, что апостолы Иисуса считали присутствие на таких собраниях более важной частью «поклонения», чем проявление любви и веры в ежедневной жизни. Мы не найдем такой мысли ни в одном из посланий апостолов. Процитированный выше источник отмечает, что христиане были научены следующему:
Поклонение включает в себя всю жизнь человека, каждое его слово и действие, и не знает особо выделенных мест и сроков… Поскольку поклонение теперь совершалось в любое время и в любом месте, Павел не мог говорить о том, что собравшиеся в церковь [экклесия] христиане специально пришли для этой цели. Они и так уже поклонялись Богу (угодным или неугодным образом) всеми своими действиями. («Христианская община глазами Павла», с. 92.)
Рассмотрение библейских текстов, повествующих о ранней христианской общине, открывает значительный факт: общеустановленного образца проведения христианских собраний не существовало. Первоначально, после Пятидесятницы, апостолы и другие люди собирались в храме для обсуждений и увещеваний ежедневно. (Деяния 2:46; 5:42) Нереалистично предполагать, что большинство этих людей могли на протяжении продолжительного времени каждый день приходить на собрания; ничто на это не указывает. Помимо собраний в храме в книге Деяний упоминаются встречи христиан в домах друг у друга. На этих встречах верующие совместно трапезничали, а поскольку прием пищи часто использовался Христом для неформальных духовных наставлений, то вполне вероятно, что и здесь происходило нечто подобное.

В течение первых трех месяцев своего пребывания в Эфесе Павел встречался с людьми в синагоге, еженедельно, каждую субботу. (Деяния 19:1, 8. Согласно имеющимся свидетельствам, первоначально христиане нередко встречались именно в синагогах, пока противодействие не сделало это невозможным. (Деяния 18:24–26; ср. Иоанна 16:1, 2)). Оставив синагогу, апостол на протяжении более двух лет «каждый день проводил беседы в школе Тиранна». (Деяния 19:8–10, Кузнецова.) Нелогично считать, что на протяжении всего этого срока к нему каждый день приходили одни и те же люди, поскольку вряд ли у многих слушателей нашлось бы столько свободного времени. Мы знаем, что Павел был на этих встречах каждый день; о других людях нам ничего не известно. Ничто не указывает на то, что по прошествии двух лет христиане в Эфесе — или любом ином месте — встречались столь же часто. Во многих городах Римской империи большой долей населения были рабы, составлявшие не менее трети всех жителей в таких городах как Рим, Эфес, Антиохия и Коринф. («Международная стандартная библейская энциклопедия» (англ.), т. V, с. 544.) Хотя не все из них были простыми чернорабочими (а некоторые занимали довольно ответственные должности), все же маловероятно, что большинство рабов имели много свободного времени для посещения собраний.

Хотя в христианских Писаниях можно найти массу увещеваний по разным вопросам, в них, за исключением книги Деяний, нет никаких конкретных описаний христианских встреч: с какой частотой они проводились, в какое время и по какой программе. Призыв собираться вместе, откликаясь на зов любви друг к другу в Библии содержится. Основная цель тоже не безызвестна: поощрять друг друга к любви и добрым делам. Но форма проведения встреч оставлена открытой.

Непринужденная атмосфера раннехристианских собраний давала людям возможность проявлять себя, быть самими собой, делиться своими мыслями и чувствами, а не просто повторять предоставленный кем-нибудь материал на строго контролируемой встрече, проводимой в форме вопросов и ответов, с заранее подготовленной четкой программой. У людей была возможность близко познакомиться друг с другом, узнать подлинные размышления и переживания своих соверующих, не выслушивая при этом повторения чужих взглядов.

Почему же в отсутствие жесткого контроля со стороны структуры власти встречи не превращались в бесконечные споры о тех или иных разделяющих учениях? Даже во времена апостолов, которые были наделены Богом особой властью, мы не видим, чтобы они или кто-нибудь еще, поодиночке или совместно, контролировали встречи и обсуждения христиан. Пожалуй, самым подробным и едва ли не единственным описанием собраний является повествование из четырнадцатой главы первого послания коринфянам. Но и там мы находим лишь общий призыв сохранять порядок, уважать собравшихся и стремиться к взаимопониманию.

Конечно же, в других местах Писания встречаются указания против ведения споров, пререканий, бессмысленных запутанных толкований и других подобных негативных явлений. (Галатам 1:13–15; 1 Тимофею 1:3–7; 6:4, 5; 2 Тимофею 2:14–16; Титу 3:9.) Эти призывы даются не в форме властных приказов, а в форме убеждения, подчеркивающего и поощряющего важность положительных качеств.

Таким образом, свобода не только предоставляла верующим новые возможности, но и являлась для них испытанием. Собравшиеся должны были показать, что пришли на встречу действительно для того, чтобы ободрить друг друга и поощрить собравшихся к любви и добрым делам, а не просто чтобы продемонстрировать свои знания или поспорить о частных теориях. Ради всеобщего блага им следовало проявлять учтивость друг к другу, выдержку, скромность, уступчивость, терпение, понимание, сочувствие и сострадание, а тем, кто руководит, — искреннее стремление делать это так, как это делал Сын Бога. (Римлянам 12:3, 9, 10, 16; Колоссянам 3:7, 12–17; 2 Тимофею 2:23–26; Титу 1:9, 13; Иакова 3:13–17; 1 Петра 4:8–11; 5:2–5.) Именно таким способом можно было избегать раздоров и хаоса, обретая мир и гармонию. Святой Дух Бога, благодаря которому верующие могли проявлять эти качества, также поддерживал в собрании порядок, здоровую и благотворную атмосферу. (Эфесянам 4:3; Галатам 5:13–21.) Когда встречающиеся проявляли дух глубокого уважения к главенству Христа, понимая, что Он находился «среди них», то даже если их было всего двое или трое, ситуация никогда не выходила бы из под контроля и не превращалась бы в бессмысленные, бесполезные прения и дебаты. (Матфея 18:20.) То же самое верно и в наши дни.

Разделения возникают тогда, когда люди догматично и непреклонно настаивают на своей интерпретации тех мест Писания, которые изложены неопределенно и допускают несколько толкований. Они появляются в том случае, когда сравнительно незначительным аспектам (если держать в уме всю картину) придается огромная значимость, а также когда советы и высказывания общего характера превращаются в жесткие правила. Разделения могут возникать также и тогда, когда кто-то забывает, что личные отношения с Богом и Христом есть не только у него (у неё), но и у всех остальных братьев и сестер. Никто из нас не является для остальных особо привилегированным «каналом связи» с Богом и Христом: знания и руководство, доступные нам, доступны и другим членам тела. Если мы отдаем себе отчет в этом факте, то не станем думать, что нам присущи особо доверительные отношения с Богом или некая особая мудрость, превращающая нас в исключительных проводников Божьей вести.

Когда Павел призывал Коринфян быть «едиными в мыслях и убеждениях», то, как показывает контекст, он настаивал не на единообразном понимании всех и каждого мест Писания, а на преодолении человеческих недостатков, вносящих раздоры и разделения. Он хотел, чтобы верующие были сплочены одним «умонастроением» (ПЕК), единой «целью» (Кузнецова). (1 Коринфянам 1:10–17, Кулаков. Об употребленном Павлом слове ноос (в разных переводах переданном как «мысль» (НМ), «понимание» (СЖ), «умонастроение» ( ПЕК), «помыслы» (СоП), в Богословском словаре Нового Завета (сокращенное издание), с. 637 говорится: «Основное его значение — разум, замысел, внутренняя склонность или нравственное чувство». Ср. также Римлянам 15:5, 6.)

Не единообразием в понимании каждого отдельного вопроса достигается подлинное единство. Почти все без исключения письма Павла, направленные во многие города, показывают, что некоторые из его адресатов понимали ряд вопросов иначе, чем остальные. На самом деле христианское единство только тогда и является настоящим, когда различия в понимании существуют, но люди не позволяют им стать поводом для розни. Единство существует благодаря тому, что люди понимают: несмотря на различия во взглядах, они остаются членами одной духовной семьи, исповедуют одну веру, основывающуюся на фундаментальных учениях благой вести. (Римлянам 14:1–6, 13–22.) Не единообразие, и уж определенно не вынужденное единомыслие, а любовь является «совершенными узами единства». (Колоссянам 3:14.)

Такая атмосфера благоприятно сказывается на развитии и углублении познания и понимания. Различия во взглядах не обязательно должны разделять людей. Напротив, они могут поспособствовать тому, что человек лучше усвоит ту или иную позицию, приложит больше усилий, чтобы разобраться в данном вопросе, постарается лучше понять своего оппонента, глубже исследует и обдумает возникшую проблему, чтобы найти для нее решение — в духе любви. Тем самым можно увидеть, насколько подлинно христианскими являются убеждения обеих сторон, как на это указывает апостол в 1 Коринфянам 11:19.

Итак, христианская свобода бросает вызов нашим взаимоотношениям друг с другом, ибо она требует от нас показать, что мы на самом деле «имеем ум Христа». (1 Коринфянам 2:16; 1 Тимофею 6:3–5; Титу 3:2–7.) Если мы по настоящему понимаем, что нашим главой является Христос, то всегда будем вести себя подобно «членам» одного тела, «принадлежащим друг другу». (Эфесянам 4:15, 16; Колоссянам 2:17–19; Римлянам 12:5.)

НУЖНА ЛИ СТРУКТУРА ВЛАСТИ?

Как появились христианские общины в первом веке? Ничто не указывает на то, что они были основаны «организацией». Как же образовывались собрания? Они появлялись просто благодаря тому, что люди, объединенные общей верой и взаимным желанием укреплять друг друга, собирались на совместных встречах. Что же тогда можно сказать о таких встречающихся в христианских Писаниях понятиях, как «старейшина», «надзиратель», «пастырь», «диакон» («помощник», СоП), «учитель», «пастырь»?

Необходимо учитывать, что хотя обстоятельства из первого века могут служить для нас примером, этот пример невозможно перенять полностью, поскольку не все обстоятельства сохранились неизменными до наших дней.

Мы читаем, что дом (или семья) Бога «возведён на основании из апостолов и пророков, краеугольный камень которого сам Христос Иисус». Действительно, хотя Христос более не находится на земле, он остается с нами, и «на Нем крепится все здание». (Эфесянам 2:19, 20, НМ; 21 СЖ.) Однако об апостолах этого сказать нельзя: они умерли. Более того, поскольку они названы «основанием» для позднее воздвигнутого здания, их служение имело первостепенное значение именно в эпоху зарождения христианства. Под «пророками», скорее всего, подразумевались пророки христианской эпохи, а не ветхозаветные провозвестники. (Ср. Деяния 15:32; 21:8–10; 1 Коринфянам 12:10, 28; Эфесянам 4:11) В таком случае факт упоминания пророков в одном контексте с апостолами также указывал бы на то, что их роль была наиболее важна на начальном этапе развития христианства и, подобно роли апостолов, близилась к завершению. (В «Новом международном богословском словаре Нового Завета» [The New International of New Testament Theology], том III, с. 84 (англ.) аналогичным образом отмечается: «В Эф. 2:20 пророки названы частью „основания" церкви. Данная метафора предполагает, что период, в который закладывалось основание церкви, завершился, т. е. что пророчествование является делом прошлого. Апостолы здесь представлены в качестве новозаветного эквивалента ветхозаветных пророков. Вместе они составляют основание, „краеугольный камень которого сам Христос Иисус"». Можно отметить, что в греческом языке слово «пророк» (профетес) означает «возвещатель, выразитель божественной воли». (Этот вопрос подробно обсуждается в подготовленных мною статьях «Пророчество» и «Пророк», опубликованных в справочнике «Помощь для понимания Библии». Этот же материал напечатан в переработанной энциклопедии, «Понимание Писаний»). Провозглашаемая пророками весть не обязательно включает в себя предсказания будущего (ср. Деяния 15:30–32). Распространяя весть от Бога, апостолы в этом смысле также были Божьими пророками, а их записанное учение, сохраненное до наших дней, по сей день является неотъемлемой частью основания нашей веры. Вести других христианских пророков, очевидно, не имеют для нас большого значения, поскольку до нас дошли только две из них, обе вышедшие из уст Агава (Деяния 11:27, 28; 21:10, 11).)

Многие религии признают, что после первого века у апостолов не было преемников. Несмотря на это мы видели: хотя руководители некоторых религий напрямую и не называют себя апостолами и не утверждают, что им было доверено занять апостольское место, они все же претендуют на апостольские полномочия и власть. Сегодня у нас осталось лишь учение апостолов, которого мы должны придерживаться. Помимо Иисуса Христа, святого Духа и Слова Бога эти несколько мужчин, будучи выбраны непосредственно Сыном Бога, представляют собой единственный внешний источник власти, который по справедливости должны признавать все группы христиан, собирающихся на совместные встречи. Однако власть, полученная апостолами непосредственно от Сына Бога, не была доверена никому другому и потому является уникальной. Сегодня её не существует. Осознание этого факта существенно облегчает понимание разницы между обстоятельствами эпохи зарождения христианства и наших дней.

СОБРАНИЕ РАЗВИВАЕТСЯ, А НЕ СТОИТ НА МЕСТЕ

Еще один важный фактор, влияющий на наше понимание вопроса, записан в Эфесянам 4:11–16. Там показано, что выполняемые отдельными людьми в собрании виды служения (в том числе служение апостолов, пророков, благовестников, пастырей и учителей) имели перед собой конечную цель. Как мы видели, эта цель состояла не в том, чтобы оставлять членов собрания вечными учениками, постоянно нуждающимися в учителях и пастырях со стороны, а в том, чтобы помочь им «во всем вырастать в того, кто является главой, в Христа». (Эфесянам 4:11–16.) Со временем, по мере роста их личной зрелости, рассудительности и здоровой независимости, их потребность в служении других должна была уменьшаться. Автор письма Евреям, например, упрекает своих читателей: «Судя по времени, вам следовало быть учителями [»вам… уже пора стать учителями«, Кузнецова]». (Евреям 5:12–14.)

Если же религиозная система только поощряет зависимость своих членов от служения определенной группы мужчин, то ее усилия идут вразрез христианской цели. Речь не идет о том, что каждый человек со временем станет таким же, как и все остальные, проявляя ту же меру «одаренности» и исключительных способностей. Однако все могут стать «взрослыми» христианами, обладающими зрелостью в рассуждениях и способностью принимать взвешенные, самостоятельные решения, не оглядываясь на кого-либо еще. Как члены «тела Христа» мы должны не только пользоваться служением других, но и делать свой собственный полезный для остальных вклад. Именно такая картина предстает пред нами в христианском Писании. (1 Коринфянам 12:4–25; 1 Петра 4:10, 11.)

Вместо того, чтобы постоянно зависеть от пастырского служения других членов собрания, верующие должны сами укреплять силы и быть готовы поддерживать остальных. В письме Галатам, адресованном не избранным руководителям церкви или первым лицам организации, а христианам вообще, Павел пишет:
Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. (Галатам 6:1, 2, СП.)
Об этом повелении в одном справочнике говорится:

Поразительно, но значения выражений «любить друг друга», «носить бремена друг друга» и «исполнять закон» тождественны одно другому. Становится ясно, что любить друг друга так, как Христос возлюбил нас, означает не совершить какой-либо один яркий самоотверженный подвиг, а носить чужие бремена — служение гораздо менее заметное и захватывающее. Когда мы видим женщину, ребенка или пожилого человека, несущих тяжелый груз, то разве мы не предложим им понести его за них? Также если мы видим, что тяжелое бремя лежит у кого-нибудь на сердце, то мы должны быть готовы помочь такому человеку, разделив его ношу. И нам должно хватать смирения самим принимать помощь других людей. Носить бремена других — великое служение. Каждый христианин может и должен его выполнять. Это прямое следствие жизни в Духе. Так исполняется закон Христа. («Единственный Путь (послание Галатам)» [Only One Way, The Message of Galatians, R. W. Stott], с. 158, 159. В своей книге «Христианская община глазами Павла», с. 147, Роберт Бэнкс отмечает, что в своих письмах Эфесянам, Филиппийцам и Колоссянам «Павел всегда обращается ко всему сообществу. [В этих посланиях] он нигде не выделяет из всего собрания какой либо отдельной группы людей и никого не наделяет особыми полномочиями». И далее: «Пастырская работа никогда не является исключительной ответственностью избранного меньшинства. Эта обязанность лежит на каждом члене сообщества, даже если у кого-то для ее исполнения есть больше возможностей или способностей, и, следовательно, если кто-то может выполнять ее с бóльшим энтузиазмом, чем остальные». (Ср. 1 Фессалоникйцам 5:12–14 с 1 Коринфянам 16:15–18; 15:58).)